Общество и «точка отсчета»
Календарь на один год – это, конечно, важно, но это еще не все.
Есть еще такая вещь, как хронология, счет лет, возникший гораздо
позже календаря. Сконцентрированная история, как ее иногда называют.
И в самом деле, разве мало говорят воображению человека, хорошо
знакомого с историей, сухие даты: 1914, 1917, 1941, 1945?..
Но вот что любопытно. Называя год «тысяча девятьсот четырнадцатым»,
мы совершенно не задумываемся, что это год от «рождества Христова»,
а само «рождество» было вычислено монахом Дионисием Малым в 525 г.
н.э. Как-то нам это все равно.
Да и во времена, когда жил Дионисий, его «открытие» прошло незамеченным.
Вплоть до 1431 г. все энциклики папы римского датируются «от
сотворения мира», а «христианнейшая» испанская церковь вплоть до
XII столетия за начало отсчета лет брала даже не эту освященную
авторитетом пап дату, а 38 г. н.э., когда император Октавиан
Август даровал покоренным иберийцам, населявшим Пиринейский полуостров,
статус жителей римской провинции.
От сотворения мира вели счет годам и в России, вернее, от сотворения
Адама, которое (в соответствии с постановлением Никейского собора)
произошло 1 марта 1 года творения, в пятницу. 1492 г. был,
например, 7000 годом от сотворения мира. Он должен был начинаться
в марте, но царь Иван III не посчитался с традициями и перенес новогодие
почему-то на осень, на 1 сентября. (Не с тех ли времен идет традиция
начинать в этот день школьный учебный год?). Вторым реформатором
календаря стал Петр I, повелевший перейти на гражданский счет лет
и вместо 1 января 7209 г. от сотворения мира писать 1 января
1700 г. от рождества Христова. Заодно и начало года было перенесено
на январь. Впрочем, не желая конфликтов с приверженцами старины
и церковью, в указе царь сделал оговорку: «А буде кто захочет писать
оба те лета, от сотворения мира и от Рождества Христова, сряду свободно».
Выходит, людям все равно, от какой «точки отсчета» измерять годы?
Они безразличны к хронологии? А как же памятные события? Странно
все это...
С еще более странным явлением столкнулись этнографы, когда после
Октябрьской революции стали изучать быт народов Севера. Их поражало,
что чукчи не могли ответить на вопрос «сколько тебе лет?». И не
потому, что не умели считать, а просто потому, что полагали вопрос
бессмысленным. Не все ли равно, сколько лет протекло от твоего рождения,
если ты хороший охотник, если ты силен и смел и всегда можешь прокормить
свою семью?
С крайнего северо-востока страны мы переносимся в некогда глухие
деревни севера европейской части Союза. Там живут марийцы, чуваши,
коми. Когда в двадцатые годы этнографы появились в этих затерянных
селениях, повторилась, правда, с некоторыми вариациями, знакомая
история. «Вехами времени» были не годы, а события: мор, война, «когда
лебеду ели», «когда Марья замуж вышла». Здесь попросту не было того,
что мы называем хронологией.
«Отсчет времени был для них непонятен, и происходило это не от
отсутствия памяти, – пишет профессор Л.Н. Гумилев. – Время
изготовления вещи и ее отношения к событиям жизни было весьма четкое.
Они игнорировали время как таковое, как абстракцию».
«Люди, – продолжает ученый, – считают время так, как им нужно,
и не применяют иные системы счета не потому, что не умеют, а потому,
что не видят практического смысла».
В чем же заключается «практический смысл» хронологии? В отношениях
– хозяйственных и политических. Внутри отдельной семьи, между семьями
внутри общины, между общинами внутри государства, между государствами,
наконец.
Когда же возникла хронология? По-видимому, только с образованием
государства. И хронология эта была вовсе не привычным нам последовательным
счетом лет. Восшествие «к кормилу власти» очередного правителя было
весьма торжественной датой, немудрено, что она и становилась «точкой
отсчета».
В клинописных вавилонских надписях ученые читают: «21 год Навуходоносора»,
«год начала царствования Амель-Мардука». Египетские иероглифы гласят:
«В год 8-й... я вышел из Конта по дороге, указанной его величеством...»;
«Год 23-й, первый месяц третьего времени, день 9-й. Пробуждение
в жизни, здравии, благополучии в царской палатке у города Ааруны»,
но, конечно же, без упоминания имени фараона, считавшегося священным.
Императорским указом назначались и периоды, внутри которых вели
счет годам в Китае. Это была очень сложная и в известной мере произвольная
система. Когда очередной владыка вступал на престол, начинался счет
годам его правления, а название периоду присваивали по принципу
«то, чего нет, но хочется». Когда в хрониках встречается сообщение
о том, что был голод, а период именовался «Благоденствие», не нужно
думать о насмешке или дезинформации: просто верилось правителю,
что неурожай испугается хорошего, оптимистического названия. Когда
же обстоятельства изменялись, император переименовывал период, и
звался теперь он, например, «Победа над завоевателями». Вся эта
сложная система, продержавшаяся вплоть до XX в., доставляет немало
хлопот археологам и историкам.
Зато в Древней Греции возник очень удобный линейный счет времени.
Правда, у греков было чуть ли не столько самостоятельных календарей,
сколько городов. В каждом маленьком государстве праздновались свои
праздники, посвященные богам, устраивались свои торжественные дни
выборов в народное собрание. Но одно событие имело значение для
всех: Олимпийские игры, которые впервые состоялись, как говорит
предание, в 776 г. до и. э., а потом повторялись каждое четырехлетие.
Олимпиада была столь важным «мероприятием», что на время игр прекращались
военные действия. Победителя в любом состязании ставили на бронзовый
треножник и ему вручали оливковый венок, особо выдающимся воздвигали
статуи в священной роще Альтис, имена олимпийских героев прославлялись
в песнях. Словом, игры и все, что на них происходило, надолго оставалось
в памяти.
Олимпиады были тем связующим звеном, которое объединяло разрозненные
государства в Элладу, – и не удивительно, что именно олимпиадами
как единицей счета времени решил воспользоваться в III в. до н.э.
древнегреческий историк Тимей. Способ оказался удачным, греки охотно
им пользовались. «Умер Александр в 114 олимпиаду, когда в Афинах
архонтом был Гегесий», – писал, например, философ II в. до н.э.
Флавий Арриан о кончине Александра Македонского.
Ну а при чем тут архонт? Оказывается, в Афинах вели счет лет и
по олимпиадам, и по архонтствам – периодам власти очередного верховного
правителя республики. Примерно так же и в Риме сосуществовали две
хронологии: одна линейная – от основания города, другая циклическая
– по именам консулов, причем считать по консульствам прекратили
только в 514 г. н.э. Линейным счетом пользовались почему-то
крайне редко. В огромном труде Светония «Жизнь 12 цезарей» слова
«от сотворения города» встречаются только один раз, а все остальные
даты указываются по консульствам. Точно так же и. Плиний в своей
«Естественной истории» лишь однажды – и это диктовалось особым вниманием
к факту – прибегает к линейному счету: «Мукомолов-пекарей не было
в Риме до войны с Персеем в продолжение свыше 580 лет от основания
города».
Начальная точка в линейных хронологических системах имеет, как
правило, политическое значение. Она может быть и реальной, и мифической.
Скажем, дата бегства пророка Мухаммеда из Мекки в Медину, год «хиджры»,
– событие вполне историческое и записанное его учениками. Дата основания
Рима скорее всего выдумана, хотя сам факт не подлежит сомнению:
вот он Рим, можете убедиться. У персов почему-то датой начала линейной
хронологии стал год неудачной битвы с арабами. А монах Дионисии
Малый, трудясь над пасхалями (таблицами празднования пасхи), между
делом высчитал год рождения Христа: 754 после основания Рима. Дионисий,
как человек глубоко верующий, стремился внести свою лепту в борьбу
с иными религиями – древнеримской, языческой и отчасти иудейской,
замечает профессор Л.Н. Гумилев. Ведь адепты этих религий,
желая развенчать христианство, утверждали, будто ничего особенного
после рождения Христа не произошло, – так вот вам, неверующие: с
этого дня началась новая эра, христианская.
Есть в науке такое понятие – «этнос». Слово греческое, означает
оно «вид», «порода». Ученые относят его к людям. Этносу присущи,
в частности, особые нормы взаимоотношений между коллективом и отдельной
личностью. Они, пишет Л.Н. Гумилев, «негласно существуют во
всех областях жизни и быта и воспринимаются в эту эпоху и в этом
этносе как единственно возможные способы общения. Для членов этноса
они естественны, незаметны и потому не тягостны. Зато нормы других
народов, другого этноса – странны и даже отвратительны». Например,
афиняне порицали скифов за то, что у тех не было домов и что они
напивались до бесчувствия. А скифы, со своей стороны, не понимали,
как можно плясать в процессии в честь Вакха – Дионисия, и, увидев
однажды своего царя участвующим в ней, так возмутились, что немедленно
его убили.
Хронология разных этносов также разная. Иногда ее вместе с религией
делают средством объединения разных народов в некое сообщество,
как это случилось во времена папы Григория XIII, боровшегося за
господство Рима над Западной Европой и провозгласившего «христианский
мир».
– Этот мир был странной штукой, – рассказывал мне Л.Н. Гумилев.
– В него входили страны, не вполне христианские, и не входили страны,
исповедовавшие христианство чуть иного, толка, населенные, скажем,
греками, болгарами, русскими. Не входили кельты, хотя они были крещены
гораздо раньше, чем англосаксы и даже франки, – но поскольку были
крещены они миссионерами не римскими, а египетскими, считались «еретиками».
Со своей стороны, ни греки, ни болгары, ни русские, ни кельты не
признавали власти папы. И потому, в отличие от «христианского мира»,
пользовались своим календарем и своей «точкой отсчета». Христианская
религия Рима расползалась буквально на весь мир, – этот процесс
я назвал бы попыткой образования «суперэтноса». А сейчас мы видим,
как на наших глазах суперэтнос начинает съеживаться, возвращаясь
в прежние свои пределы, хотя немало веков он гордо именовал себя
«мировой культурой», столбовой дорогой цивилизации. Но такая аберрация
свойственна представителям всех эпох: они вечно считают свое – основным.
«Позолота сотрется, свиная кожа останется», – говаривали герои
сказок Андерсена. Попытка заставить мир подчиниться догматам христианской
религии не удалась. Но диалектика сработала и тут. Хронология «от
рождества Христова» сыграла иную, совсем не предусмотренную ее создателями
роль: стала шкалой, объединяющей факты из истории разных народов
планеты.
|