Культовые Cartier TANK

Некоторые вещи, как люди, обладают такой аурой, что рассказ о них, невольно требует развернутого повествования об эпохе их создания. Часы Cartier Tank — одна из таких вещей.

Если опубликовать список коронованных особ, великих ученых, писателей, актеров, спортсменов и других замечательных людей, носивших Tank, получится увесистый том, который расскажет об истории XX века лучше иного учебника. Ни одни часы в мире не могут похвастаться столь безоговорочным обожанием столь разных личностей, а потому Tank наряду с автомобилем, самолетом, космической ракетой, ядерной бомбой, киноаппаратом, радиоприемником, телевизором и компьютером можно назвать иконой прошлого века, которой продолжают поклоняться и люди третьего тысячелетия.

Танк

Как славно начиналась, если так можно выразиться, Первая мировая война! Народы сначала Европы, а потом и всего мира воодушевились, воспылали бешеным патриотизмом и, разом позабыв модный декаданс, томные от морфина взгляды, мысли о красивом самоубийстве, почти поголовно записались добровольцами в свои армии. Кирасиры, драгуны, гусары, уланы и прочая кавалерия воюющих сторон, накрутив усы, начистив до блеска сапоги и доспехи, нетерпеливо бряцали саблями, мечтали о подвигах, карьерах и лаврах юных маршалов эпохи наполеоновских войн. Бодренько и вволю порубив друг друга в первые месяцы и отхватив первые ордена, уже спустя год, в 1915-м, они решительно отказывались понимать, что происходит, где та старая добрая романтическая война? Почему они вместо того, чтобы мчаться на белых конях в геройские лихие атаки и рейды, кормят в окопах вшей, умирают от страшных непристойных болезней!? Неужели нельзя найти противоядие от пулеметного и пушечного огня, несущего целым полкам бесполезную пошлую смерть.

Понимало полную тщету лихих атак и военное командование противостоящих сторон. Земли Центральной Европы опоясались окопами, ощетинились рвами и бетонными дотами, наступила патовая ситуация под названием «позиционная война», которой куда больше подходило определение «тупик». Ни одна из сторон не могла прорвать оборонительные позиции противника. Срочно требовалось новое оружие — куда более мощное, сокрушительное и неуязвимое, чем лошадка с всадником. Лучшие умы бились над его изобретением и одновременно пришли к идее создать машину, которая надежно защищала бы броней экипаж от пулеметного и ружейного огня, шрапнели и осколков снарядов и при этом сама могла поражать огнем противника, спокойно ездить по раскисшим от грязи полям сражений, легко преодолевать проволочные заграждения и окопы.

Додумались одновременно, но первыми, как всегда, стали англичане. Впрочем, это и неудивительно: создать такую боевую машину было по силам только стране с высоким уровнем развития науки, большими финансовыми средствами и мощной машиностроительной промышленностью. Всем этим обладала только раскинувшаяся от Карибского моря до Австралии Британская империя, над которой в ту пору никогда не заходило солнце.

Первая машина получила имя «Большой Вилли». Он имел двигатель внутреннего сгорания, гусеничный движитель, 10-миллиметровую броню, две пушки калибра 57 мм и 6 пулеметов, скорость 6 км/час, экипаж из 8 человек и вес 28 тонн. Дебют нового оружия был назначен на сентябрь 1916-го. Союзники намеревались прорвать немецкие позиции у реки Сомма. Разумеется, наступление, как и новинка, держались в строжайшей тайне. При перевозке первых 49 машин через Ла-Манш и последующей доставке к месту битвы их замаскировали под танки с горючим (мол, топливо для штабных машин, керосиновых ламп и самолетов везем). Под этим кодовым названием огромные машины проходили в оперативных сводках о ходе доставки, под ним и вошли навсегда в историю.

Несовершенная, к слову, машина получилась у англичан. Оно и понятно — спешка. Из 49 танков на исходные позиции вышли 32, а в атаку поползли всего 18 (5 штук застряли в болоте, а у девяти отказали моторы). В общем, с грехом пополам, но первую оборонительную линию немцев прорвать удалось: главным образом благодаря панике, которая охватила немецких солдат при виде оглушительно ревущих стальных пресмыкающихся мамонтов, изрыгающих смертоносный огонь — просто ползущий Змей Горыныч какой-то. Немецкое командование быстро пожалело о том, что не придавало особого значения разработке нового оружия, хотя немецкая пресса и писала в те дни: «Танки — это нелепая фантазия и шарлатанство. Машины-чудовища лишь на короткое время поражают солдат, но вскоре душа доброго доблестного немца успокаивается, и он с легкостью борется с глупой машиной». В общем, впечатление они произвели такое, что вскоре немцы наверстали упущенное, создав танк «К» — «Колоссаль»'(броня 30 мм, пушка 57-го калибра, б пулеметов, скорость 13 км/час, вес 150 тонн), и захватили мировое лидерство в производстве «глупых машин». Недаром лучшим тяжелым танком Второй мировой стал их «Тигр», а среди нынешних не имеет себе равных «Леопард».

Испытав «Большого Вилли», англичане бросились его дорабатывать, но первый по-настоящему эффективный танк удался французам, которые пошли по иному пути: вместо мастодонтов они сразу же попытались создать нечто гораздо более грациозное. В 1917-м Луи Рено выпустил одноименный прообраз всех современных танков: броня 16 мм, 37-миллиметровая пушка, пулемет, экипаж из двух человек, скорость 9 км/час и вес 6,5 тонны. «Рено» был маневренной машиной с вращающейся литой башней, боковыми гусеницами и изолированным от кабины двигателем. Важнейшая находка Рено — балансирная подвеска: он связал опорные катки, которыми корпус опирается на гусеницу, а через нее и на грунт, рычагами (балансирами). Это позволило равномерно распределить вес машины вдоль гусениц и значительно снизить колебания и тряску корпуса. Кроме того конструктор впервые применил в качестве механизма поворота бортовые фрикционы, значительно повысившие маневренность танка. Но главное — этот танк был дешев в производстве (особенно если вместо литой башни использовать обычную — склепанную из бронированных листов). Французская промышленность могла выпускать 30 таких машин в день — почти тысячу в месяц. Именно с помощью «Рено» союзники выиграли в 1917 году решающие сражения при Суассоне, Камбре и Амьене и в итоге одолели Германию.

Tank

Танк часовой тоже стал своеобразным орудием прорыва. Луи Картье, впечатленный рождением бронированного чудища, создал прототип этих часов в том же 1917-м. Два года ушло на то, чтобы оснастить наручный Tank надежным точным механизмом, довести до эстетического идеала форму корпуса. Поступив в продажу в 1919-м, Tank de Cartier до сих пор не выходит из списка самых продаваемых часов в мире.

«Часы Tank с 9-линейным механическим калибром в золотом корпусе; корпус имеет параллельные вертикальные рельсы (бранкары) для прикрепления ремешка; циферблат матированный посеребренный или гильошированный с римскими цифрами, минутно-часовой разметкой в виде замкнутого квадрата и стрелками Бреге из вороненой стали; заводная головка выполнена в виде жемчужины и украшена сапфиром огранки кабошон; ремешок кожаный. Впредь считать эти черты отличительными чертами часов Tank».
(Из архива компании Cartier, 1919 год)

Компания Cartier уже выпускала пробные партии наручных часов — дамские в 1888-м, эксклюзивные часы для друга Луи Картье бразильского пионера авиации Антонио Сантуш-Дюмона (1903), часы в форме tonneau (1906), коллекцию Regente. Все пользовались успехом у королевских особ и миллиардеров вроде Ротшильда и Вандербильда. Эти люди могли позволить себе эксклюзивные обморочно дорогие игрушки. А Луи Картье мечтал, чтобы наручные часы стали желанны и доступны не только аристократам и воротилам бизнеса. Чтобы обладание ими считалось признаком аристократизма самой высокой пробы, как умение ездить на велосипеде, управлять авто и самолетом. Для этого нужно было создать элегантные, по-настоящему удобные, точные и надежные часы, сочетавшие в себе новейшие достижения науки и техники и, конечно же, модный дизайн в стиле Ар Деко, столь любимом жителями Belle Epoque.

Родителей у Tank было трое: ювелир Луи Картье, часовщик-изобретатель Эд-мон Жеже и часовая мануфактура LeCoultre. Все началось, можно сказать, 21 марта 1907 года, когда братья-ювелиры Луи и Пьер Картье подписали договор на 14 лет с часовщиком и изобретателем Эдмоном Жеже. В обмен на огромную по тем временам ежегодную ренту 250 тысяч франков часовщик обязывался поставлять братьям на эксклюзивных правах плоские часовые механизмы, а также всевозможные их усовершенствования, новые калибры и прочие изобретения. Перед тем как подписать это стопроцентно взаимовыгодное соглашение, Картье и Жеже успели какое-то время посотрудни-чать (ювелирный дом был крупнейшим клиентом часовой компании) и полностью устраивали друг друга. Луи Картье был опережавшим время ювелиром, который постоянно искал новые революционные формы и был полностью уверен в том, что будущее принадлежит наручным часам. Талантливый конструктор Жеже думал так же, а потому неустанно разрабатывал миниатюрные механизмы, стремясь сделать их столь же надежными и точными, как крупногабаритные. Это было чрезвычайно сложно. Банальное уменьшение механизма было просто невозможно. Во-первых, для создания микроскопических деталей требовалось соответствующее оборудование; во-вторых, эти микроскопические детали нужно было изготавливать из неведомых особо прочных сплавов; в-третьих, нужно было решить проблему точности хода: ведь если карманные часы, как правило, находятся в вертикальном положении, то часы наручные большую часть суток находятся в движении вместе с рукой владельца.

Механизмы согласилась собирать на своем новейшем оборудовании швейцарская часовая компания LeCoultre, с которой у Жеже был договор о сотрудничестве, необходимый металл поступил из лаборатории Шарля-Эдуарда Гийома, механизм Жеже сделал сам.

Сплав никеля, железа и углерода — инвар — Гийом изобрел в 1897-м. Инвар — сокращение от английского слова invariable — «неизменный, постоянный». Это определение довольно точно описывало прочность сплава и его способность противостоять перепадам температур (коэффициент теплового расширения инвара в 15 раз меньше, чем у обычной стали). Но до Жеже никто из часовщиков не сумел оценить перспективы чудо-сплава в часовом искусстве.

Жеже изобрел ультраплоский механизм толщиной всего лишь 1,32 мм в этом же 1907 году. Правда, предназначался этот калибр для карманных часов, и именно его он пытался, уменьшив в площади, переделать в наручный.

Использовал в новых часах Жеже и изобретение Адриана Филиппа (вторая половинка легендарного альянса Patek Philippe) — заводную головку, которая отвечала еще и за корректировку стрелок. Правда, и ее Жеже пришлось дорабатывать. В те времена человек был вынужден заводить часы двумя руками: одной крутил заводную головку, а другой — жал на кнопку, которая не позволяла стрелкам крутиться. Жеже додумался придать заводной головке две позиции — для завода и для корректировки. Если танк Рено был оснащен балансирной подвеской, то Tank de Cartier оснастили противоудар-ной системой, которую запатентовал еще сам Бреге, но реализовал Жеже.

Жеже не просто признавал, что будущее принадлежит наручным часам, он думал, как их крепить к руке, и в 1910-м запатентовал boucle deployante — необычайно элегантную D-образную застежку — гибрид столь модной ныне «бабочки» и традиционной ременной застежки. По договору это изобретение поступило в эксклюзивное пользование Cartier.

Картье же тем временем работал над новой формой. Он хотел, чтобы она была простой, чтобы владелец без труда мог определять время, и необычной — ведь перебравшиеся из кармана на запястье часы автоматически превратились в один из самых заметных аксессуаров. В них должно быть все совершенно, справедливо считал Картье. Особенно его занимало создание элегантного крепления ремешка к корпусу. Популярность наручных часов действительно росла, и многие производители тогда решали проблему просто: приваривали к корпусу карманных часов ручки, сквозь которые продевался ремешок. Может, это и было просто и удобно, но чрезвычайно уродливо и категорически не устраивало Картье. Какие он только варианты ни пробовал: маскировал ушки жемчужинами, повторявшими по форме кабошон заводной головки; прятал дужки под корпусом, устанавливал параллельные торцевым сторонам корпуса инкрустированные бриллиантами полоски (к корпусу они крепились восемью бриллиантами в гнездах). Но все это выглядело, по его мнению, хотя и элегантно, но нарочито и неестественно. Озарение посетило его, когда он увидел в газетах схематичные изображения первых танков (к сожалению, в архивах компании не сохранились упоминания, какая именно из первых танковых моделей послужила прототипом часов, но легенда гласит, что это был танк Рено).

Эта форма была тем, что так долго искал Луи Картье — простая, ясная, строго геометрическая (согласно канонам модного Ар Деко), живая (казалось, часы вот-вот оживут и уползут с запястья) и естественная. А когда эта идеальная форма вобрала в себя ультраплоский 9-линейный противоударный и довольно точный механизм с новейшей заводной головкой у отметки «3 часа», классический квадратный циферблат с римскими цифрами (дань стилю ампир), получились самые успешные часы не только в истории компании, но и всего часового искусства. Настоящими вехами в haute horlogerie становились почти все последующие разновидности Tank — ювелирный (1920), изогнутый по форме запястья (1921), китайский (1922), с прыгающим часом (1929), водонепроницаемый (1931), реверсо (1932), асимметричный (1933). Позднее вышли «Танки» — ультраплоский (1977), американский (1989), французский (1996), Tank Must и Basculante.

Созданные гениями Луи Картье и Эдмона Жеже Tank'n не только положили формальное начало эре наручных часов, они сделали их популярным и самым роскошным аксессуаром.